Два заповедника - Страница 10

Старые знакомые еноты в очередной раз вывели потомство и ушли в глубь лиственной зоны. У границы зон, где обосновался Хаст, развелось много куропатов, чуть ближе к «корме» держался табунок оленей. Их Хаст без нужды не трогал, решив позволить пятнистым зверькам расплодиться.

Лист оставался верен основному потоку высот: могучей воздушной реке, спутнику Кольцевого океана. Чуть выше, в слое, где кишел легкий планктон, паслись киты – громадные продолговатые пузыри, свободно парящие над миром. На гладких серых боках виднелись лоснящиеся шарики прилипал. Изредка вблизи Листа проплывали стайки высотных медуз – удивительно красивых созданий, похожих на невесомые текучие шлейфы. Они обитали в верхних уровнях атмосферы и в слой, где держались Листы, спускались очень редко. Как-то раз Хаст наблюдал нападение трех молний на китенка – бедняга был проколот в несколько секунд, хищники вцепились в мякоть киля под брюхом и рухнули вместе с потерявшей способность летать жертвой прямо в океанские волны. Молнии были королями среди плотоядных: способные набирать воздух в специальную полость и силой извергать его в любом направлении, они перемещались в потоках независимо от ветра с поразительной быстротой, а привычка нападать втроем-впятером позволяла умерщвлять даже взрослых китов.

Величаво скользили мимо корзинки наусов, прикрытые сверху полетным шаром. Хаст готов был поклясться, что в корзинках кто-то копошится. Вполне возможно, что так же, как Листы приютили людей, нелетающих животных и деревья, и наусы пустили в свои корзинки какую-нибудь мелочь. Наусов часто сопровождали парочки воркующих альбатросов – птиц, совершенно утративших ноги. Они всю жизнь проводили в полете, даже спали, не переставая парить в упругих воздушных потоках. Хаст смотрел на них с завистью: они никогда не расставались с крыльями.

А подняться в небо хотелось все сильнее и сильнее. Набросить упряжь на гладкие семена клена, поймать ветер шероховатой плоскостью крыла и взмыть, подмяв восходящий поток, над Листом. Хаст закрывал глаза и видел, как сосны и веши проваливаются вниз, казавшаяся необъятной чаша вдруг становится похожей на чайное блюдце и виднеется целиком чуть в стороне и внизу. И даже машет кто-то с поляны, машет рукой, приветствуя ло-охотника…

Хаст вспомнил, как он учился летать; как тайком с то Гри, подростком, еще не охотником, стянули по упряжи и поднялись в небо, впервые без ло-наставника. Как влетели по неопытности в стаю пираний, небольших существ, состоящих из зубастой пасти и летательного шарика, как еле сумели вырваться, сломав крылья о плоть вечно голодных хищников у самого Листа, и как вдвоем спасались на одной прилипале… Еле дотянули до кромки – еще немного, и их тела разбились бы о гранитные скалы, рухнув с километровой высоты…

Хаст часто сидел у третьей кромки, наблюдая жизнь высоты; раньше, во время жизни в клане, на это попросту не хватало времени. Первые годы плена он сосредоточился на лесе, позже стал поглядывать и за кромки Листа. Скиит обыкновенно дремал на шелушащемся валике или пристраивался на ветке молодого деревца, если такое попадалось вблизи от края. Ближе к осени совенок начал летать, с каждым днем все увереннее и увереннее.

Хаст привязался к пестрому птенцу, еще нескладному, как и все подростки, радовался его крепнущим крыльям и хитроумным проделкам; учил его садиться на руку, защищенную шкурой зубра; учил бить куропатов, пикируя на них с веток сосен, веш и грабов; учил не пожирать добычу тут же, а приносить ему, Хасту. Скиит оказался на редкость сообразительной птицей: обучался быстро и охотно и платил человеку завидной преданностью. Хаст даже научил его приносить выпущенные стрелы. Натаскивал его Хаст без особой цели: скорее от избытка свободного времени.

Пока вдруг не понял, что крылья совенка могут спасти его, бескрылого отшельника, в прошлом – охотника клана логвита Стипо.

К южной зиме Скиит привык к алой тряпице на лапе, больше не рвал висящую ленту с письменами и не позволял ей запутаться в ветвях, когда обосновывался на дереве.

Мысль Хаста была проста: если у него самого нет крыльев, почему бы не поставить на службу крылья Скиита? Если рядом окажется населенный Лист, совенок перелетит на него, найдет людей и позволит им прочесть послание на ленте. Любой клан обязательно поможет ему: кто-нибудь из охотников взмоет в небо на грузовых крыльях. Или прилетит на сдвоенных и оставит одну пару Хасту. А там уж он сам найдет нормальный Лист, с кленами, и отправится в долгий поиск родного клана. Придется основательно пошарить в небе, его Лист может находиться где угодно, но перспектива бесконечных перелетов совсем не пугала его. По крайней мере это лучше, чем сидеть на странном Листе, отщепенце высот, не имея возможности подняться в прозрачный воздушный поток.

Солнце застыло точно на юге, наполовину скрывшись за горизонтом; луны успеют по двадцать раз взойти и сесть, прежде чем оно вновь придет в движение. Глядя на половинку багрового диска, Хаст гладил Скиита по клювастой голове.

– Мы еще взлетим вместе, птица… Крыло к крылу… И поохотимся на славу в теплых ветрах высот…

К первым ночам Скиит безошибочно выполнял приказы Хаста. Ленту с лапы совенка Хаст теперь не снимал. Дважды он посылал крылатого помощника на соседние Листы, но оба оказались необитаемыми. Оставалось терпеливо ждать.

Скиит, казалось, все понимал. С писком он взмывал над пристанищем Хаста и часами кружил, высматривая далекие Листы. Глаза у него были не в пример зорче человечьих. Хаст еще сильнее привязался к спасенному птенцу, подкармливал лакомыми кусочками со своего стола, хотя Скиит давно уже охотился самостоятельно; иногда расчесывал отрастающие перья, а раз пришлось подрезать сломанный коготь. Впрочем, коготь быстро отрос и стерся на кончике, став таким же острым, как раньше.