Два заповедника - Страница 62

Что ж… На место погибшего городка навелись весьма точно.

– Криста! – заорал Ник, суматошно пританцовывая у дупла. – Ты где? Криста! Буга!

Сейчас Ник был бы рад видеть даже неприветливого братца лесной феи. Кажется, абориген Буга Никиту Тарханова невзлюбил. Ревновал, что ли? Поди пойми, что селентинцы вкладывают в понятие «брат» или «сестра»…

Но Криста и Буга куда-то исчезли на рассвете, по обыкновению оставив Нику еду на листьях. Ник как раз собирался позавтракать, когда услышал идущий на посадку бот.

«Блин, – подумал Ник едва не с отчаянием. – Еще решат, что я погиб… Родным телеграмму отошлют – мама с ума сойдет…»

Относительно спуска с полукилометровой высоты у него не возникло ни единой позитивной идеи.

На крики явилась только неразлучная троица симбионтов. Зависнув в метре от Ника, они в три голоса заулюлюкали и задребезжали.

– Чего – у-лю-лю? – зло бросил им Ник. – Мне вниз надо! Вниз! Понимаете, безмозглые вы жучары…

Ник присмотрелся-прислушался и отметил, что звуки издавали только два симбионта – большой и средний. В основном большой. Маленький вертелся рядом, но молчал.

Тяжко вздохнув, Ник прислонился к своему любимому бугорку. Гул в поднебесье постепенно нарастал.

Криста явилась спустя час.

– Эй! – закричала она, Нику показалось радостно. – Твои друзья упали!

– Упали? – встревожился Ник. Гул садящегося бота затих минут двадцать назад, причем, судя по звукам, сел он совершенно нормально.

– Ага! Упали! Плод, в котором они падали со звезд, раскрылся, и теперь они копошатся на рытвинах твоей делянки. Наверное, плод это и есть корабль?

«Господи! – подумал Ник. – Да они просто сели и осматриваются! Ну, Криста, ну, дитя природы! Так и до инфаркта недолго довести».

– Нет, Криста, корабль остался там, высоко-высоко. На орбите. А это посадочный бот.

Потом Ник забеспокоился:

– Криста, а землеходы? Там же опасно?

Тот факт, что выращивание городка селентинцы восприняли как что-то вроде возделывания огорода, Ник принял еще вчера. В конце концов, согласно своему неотрывному от природы мышлению, они даже были в чем-то правы. Хотя сравнение его, эмбриомеханика, который стажировался у самого Шредера, с каким-то там дачником-огородником все-таки немного обижало.

– Землеходов прогнали, Ник. Еще вчера вечером. Кстати, ты можешь спуститься.

– Так пошли скорее!!! – заорал Ник. – Мне нужно к своим!

– Зачем? – насторожилась Криста.

Ник запнулся на полуслове. М-да. Как объяснить этой простодушной обаяшке, что такое начальство? Что такое флот и что такое штатное расписание? Что такое устав дальнего флота и что такое наставление по работе на внеземных территориях и почему всему этому надлежит неукоснительно следовать? Как?

– Ну… – протянул он. – Там есть человек, который главнее меня.

– Главнее?

В зеленющих глазах Кристы светилось полное непонимание.

– Ну… Старше. Ответственнее. Информированнее. Собственно, это он послал меня сюда выращивать город…

– А! – встрепенулась Криста. – Твой наставник?

– Ну, да, вроде того.

– Он упал, чтобы посмотреть, как ты справился? – догадалась Криста. – Тогда он будет недоволен.

«Да уж, – подумал Ник меланхолично. – Недоволен – просто не то слово…»

– Криста, у нас не говорят «упал», у нас говорят «прилетел».

Криста удивилась:

– Почему? Плод ведь не прилетел, а упал. Со звезд. Ну, ты понимаешь, что «упал» – это всего лишь удобная метафора? Мы вовсе не считаем Селентину центром Вселенной, просто принять ее точкой отсчета было во всех отношениях удобно.

– Я понимаю, – ошарашенно промямлил Ник. – Но у нас все равно говорят «прилетел»… Упасть – это когда полет неконтролируемый. И тогда бот… плод получает повреждения. Я могу испугаться, если услышу слово «упал». Испугаться и огорчиться.

Криста снова смотрела на него без тени понимания. Кажется, у нее в сознании не укладывалось понятие неуправляемого полета. Или это она относительно испуга и огорчения недоумевает?

– Ладно, – сменил тему Ник. – Как я спущусь вниз?

Криста встрепенулась.

– Падай… то есть лети, – велела Криста и разом вознеслась метра на три над ветвью.

Ник, понятно, остался стоять, где стоял.

Криста успела отдалиться метров на двадцать; потом оглянулась.

– Ну что же ты?

– Криста, – беспомощно протянул Ник. – Я не умею летать… То есть я не умею не падать. Если я соскользну с ветки, я просто шлепнусь оземь и умру. Разобьюсь. Переломаю все кости.

Криста вернулась; теперь лицо ее выражало легкую озадаченность.

– То есть ты умеешь только подниматься?

– И подниматься я не умею. Я могу только ходить по поверхности. Или по какой-нибудь твердой и надежной опоре, вроде этой ветки.

– А почему?

Ник только руками всплеснул.

– Ладно, – поспешно согласилась Криста. – Не злись, пожалуйста, я просто тебя плохо понимаю. Ладно, я тебе верю. Но как-то ведь ты на эту ветку забрался? Когда пришли землеходы. Может быть, ты просто забыл?

– Нет. Не забыл. Меня сюда принесли эти ваши жуки-шнырики. Вон тот, здоровый.

Симбионт, когда о нем зашла речь, радостно завжикал и заулюлюкал.

– Шнырики?

– Да. Цапнул за ногу, принес на ветку. И бросил. А потом уже вы с Бугой прилетели.

Криста похлопала глазами, и вдруг завжикала-заулюлюкала не хуже симбионта. Все три жучары радостно заплясали над ветвью, беспрерывно скрипя, цокая, бибикая и черт еще знает каких звуков не издавая. Хотя нет, самый маленький, похоже, снова молчал, только двигался. Больной он, что ли, и оттого бессловесный? Или просто мал еще?